четверг, 31 января 2019 г.
Золочёные купола...
Словно запах литой сосны,
Сохраняет тепло зола.
У меня за окном шум,
Визг машин, суета, гарь...
Я, наверно, в твоём лесу
Не сумею гулять, как встарь.
У тебя за окном синь,
И, в морозный узор дыша,
Будто птица в родимый клин,
Так и рвётся к тебе душа.
У меня за окном - ритм.
Телефоны, сюжет, глава...
Но в любой из моих молитв
Узнаются твои слова.
И мечтается об одном,
Что тогда не сумел сберечь...
Я зачем-то своё окно
Занавесил от прошлых встреч.
И поверил, что всё прошло.
Да и ты не зажжёшь свечу...
Снег упрямо стучит в стекло,
Что-то шепчет, а я молчу...
А.Белянин
Шарифахон Амаковна
Дарите сказку. И тогда
В болезнях, неудачах трудных
Она не бросит никогда!
Ну, мужики! Что приуныли?
Мол, не красавец, денег нет.
Дела, проблемы задавили...
Открою маленький секрет.
Боготворите, восхищайтесь,
Дарите верность и цветы!
В любви почаще признавайтесь
И не жалейте доброты...
И будет счастье! А счастливым
Удачу Бог пошлёт всегда!
Жить с Настоящим! Быть - с Мужчиной!
Простая женская мечта!!!
Дарите сказку. И тогда
В болезнях, неудачах трудных
Она не бросит никогда!
Ну, мужики! Что приуныли?
Мол, не красавец, денег нет.
Дела, проблемы задавили...
Открою маленький секрет.
Боготворите, восхищайтесь,
Дарите верность и цветы!
В любви почаще признавайтесь
И не жалейте доброты...
И будет счастье! А счастливым
Удачу Бог пошлёт всегда!
Жить с Настоящим! Быть - с Мужчиной!
Простая женская мечта!!!
среда, 30 января 2019 г.
КТО ТЫ ДЛЯ МЕНЯ...
Кто Ты для меня? Да просто море.
Ширь безбрежная. Глубин секрет.
Навсегда исчезнувшее горе.
Неба благосклонного привет...
Ширь безбрежная. Глубин секрет.
Навсегда исчезнувшее горе.
Неба благосклонного привет...
Кто Ты для меня? А просто люди.
Моисей. Пустыня. Сорок лет.
Опыт прожитых суровых буден.
И души мятущейся расцвет...
Моисей. Пустыня. Сорок лет.
Опыт прожитых суровых буден.
И души мятущейся расцвет...
Кто Ты для меня? Да просто колос
И пшеница. Хлеб, что дашь нам днесь.
Чувственный, волшебный голос
И сердечко, бьющееся здесь...
И пшеница. Хлеб, что дашь нам днесь.
Чувственный, волшебный голос
И сердечко, бьющееся здесь...
Кто Ты для меня? Урок и радость
Знаний новых. Без цены багаж.
И невинного дитяти шалость.
Поворот судьбы. Крутой вираж.
Знаний новых. Без цены багаж.
И невинного дитяти шалость.
Поворот судьбы. Крутой вираж.
Кто Ты для меня? Да просто звуки.
Музыка, зовущая вперед.
Вечер дивный. Ласковые руки.
Плечи, что поддержат небосвод...
Музыка, зовущая вперед.
Вечер дивный. Ласковые руки.
Плечи, что поддержат небосвод...
Кто Ты для меня? Серьезный повод
Думать. Верить. Жить. Стремиться. Быть.
Для спасенья Мира лишний довод,
Что позволит о дурном забыть!
Думать. Верить. Жить. Стремиться. Быть.
Для спасенья Мира лишний довод,
Что позволит о дурном забыть!
Кто Ты для меня? Любовь. Надежда.
Сказка. Песня. Шепот. Океан.
Лучшая души моей одежда.
Поцелуи... Страсти ураган.
Сказка. Песня. Шепот. Океан.
Лучшая души моей одежда.
Поцелуи... Страсти ураган.
Кто Ты для меня? А просто Ангел,
Что сошел с Небес в мою постель.
Для защиты снов святой Архангел,
Отгоняющий волков в пургу, метель...
Что сошел с Небес в мою постель.
Для защиты снов святой Архангел,
Отгоняющий волков в пургу, метель...
Кто Ты для меня? Да это - просто!
Ты - мои глаза. Моя Душа.
Человек невиданного роста.
Наша пара просто хороша!
Ты - мои глаза. Моя Душа.
Человек невиданного роста.
Наша пара просто хороша!
24.11.11г.
художник-импрессионист Willem Haenraets
© Copyright: Клариэта Ажардо, 2011
Свидетельство о публикации №111112406426
Свидетельство о публикации №111112406426
Николай Платошкин: Дaмбy пpopвaлo. «Чepнoe зoлoтo» Beнecyэлы пoтeчeт в P...
Николай Платошкин: Дaмбy пpopвaлo. «Чepнoe зoлoтo» Beнecyэлы пoтeчeт в P...
БЫТЬ СОБОЙ
Просто будь Светом. Сияньем. Весной.
Звонкой капелью. Берёзой. Сосной.
Ласковым ветром. Прохладой дождя.
Мудростью Бога. Харизмой вождя...
Звонкой капелью. Берёзой. Сосной.
Ласковым ветром. Прохладой дождя.
Мудростью Бога. Харизмой вождя...
Просто будь лаской. Восторгом. Мечтой.
Просто живи. Сочиняй. Радуй. Пой.
Просто Будь Солнцем. Венерой. Судьбой!
Просто Невестой. Прелестной. Простой...
Просто живи. Сочиняй. Радуй. Пой.
Просто Будь Солнцем. Венерой. Судьбой!
Просто Невестой. Прелестной. Простой...
Просто будь нежной. Теплом. Чистотой.
Просто зарёю. Рекою. Родной.
Просто любимой. Надёжной. СОБОЙ!
Просто смешливой. Шалуньей. ЧуднОй!
Просто ЛЮБИ! И откроется дверь:
Просто ты в счастье сегодня поверь!
Просто зарёю. Рекою. Родной.
Просто любимой. Надёжной. СОБОЙ!
Просто смешливой. Шалуньей. ЧуднОй!
Просто ЛЮБИ! И откроется дверь:
Просто ты в счастье сегодня поверь!
06.06.2013г.
© Copyright: Клариэта Ажардо, 2013
Свидетельство о публикации №113060605608
Свидетельство о публикации №113060605608
вторник, 29 января 2019 г.
понедельник, 28 января 2019 г.
Они делают то, что недоделал Гитлер... #ЛеонидИвашов #Греф #образование ...
Они делают то, что недоделал Гитлер... #ЛеонидИвашов #Греф #образование ...
воскресенье, 27 января 2019 г.
Сегодня страна отмечает 75-летие полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, из- за которой погибло около полутора миллиона ни в чем не повинных людей. В связи с этим хочу предложить вашему вниманию не совсем обычную публикацию, имеющую к сегодняшней юбилейной дате прямое отношение. Я написал ее четыре с лишним десятка лет назад, когда был еще молодым журналистом.
У каждого журналиста есть архив, в котором собраны дорогие ему публикации. В моем много материалов, посвященных Великой Отечественной войне. Один из них- рассказ о трогательной переписке оказавшихся на Ярославщине детей блокадного Ленинграда с фронтовиками. О нем я, прежде всего, и вспоминаю в такие дни, как этот…
У каждого журналиста есть архив, в котором собраны дорогие ему публикации. В моем много материалов, посвященных Великой Отечественной войне. Один из них- рассказ о трогательной переписке оказавшихся на Ярославщине детей блокадного Ленинграда с фронтовиками. О нем я, прежде всего, и вспоминаю в такие дни, как этот…
На фронт и с фронта
В 70-е годы я работал на ярославском областном радио. Однажды позвонили из школы: ребята нашли дневник. В общем-то, это была обычная ученическая тетрадь в косую линейку – такая же, как и те, в каких они пишут диктанты, контрольные, решают задачи. Правда, бумага похуже и буквы кое-где расплылись. Что и немудрено – в тетрадке были собраны письма, пришедшие с войны.
Ярославские школьники знали о прошлой войне по учебникам истории и рассказам ветеранов, по фильмам, книгам, спектаклям. Но никогда сами не прикасались к такому удивительному документу, как этот дневник. В нем бережно хранились письма, написанные прямо в окопах на передовой или где-нибудь на обгоревшем пеньке в прифронтовом лесу, после боя или перед атакой. В этих бесхитростных строчках виделась горечь потерь боевых товарищей, ненависть к врагу, бесконечная тоска по дому, близким и детям…
Необычен был и адрес, стоявший на солдатских треугольниках: они писались детям, в чьи судьбы жестоко ворвалась война. А дети отвечали солдатам. И перечитывая драгоценные страницы, сегодняшние школьники как бы сами и получали письма, и писали их. И тогда им захотелось больше узнать о людях, чьи фамилии сохранил дневник, о том, как появился он сам. И тут на помощь им пришла женщина, для которой эта тетрадка значила очень многое.
Ярославские школьники знали о прошлой войне по учебникам истории и рассказам ветеранов, по фильмам, книгам, спектаклям. Но никогда сами не прикасались к такому удивительному документу, как этот дневник. В нем бережно хранились письма, написанные прямо в окопах на передовой или где-нибудь на обгоревшем пеньке в прифронтовом лесу, после боя или перед атакой. В этих бесхитростных строчках виделась горечь потерь боевых товарищей, ненависть к врагу, бесконечная тоска по дому, близким и детям…
Необычен был и адрес, стоявший на солдатских треугольниках: они писались детям, в чьи судьбы жестоко ворвалась война. А дети отвечали солдатам. И перечитывая драгоценные страницы, сегодняшние школьники как бы сами и получали письма, и писали их. И тогда им захотелось больше узнать о людях, чьи фамилии сохранил дневник, о том, как появился он сам. И тут на помощь им пришла женщина, для которой эта тетрадка значила очень многое.
Меня зовут Мария Яковлевна…
…Она вошла в класс, невысокая седая женщина, как всегда по-учительски строго оглядела притихших ребят и привычно сказала: «Здравствуйте, дети. Меня зовут Мария Яковлевна». Сказала точно так же, как десятилетия назад тем ленинградским детям, которым она заменила мать.
Она была тогда молоденькой учительницей, только-только закончившей институт. И получилось так, что ее первыми воспитанниками стали маленькие ленинградцы. Их было более ста, измученных, больных, потерявших своих близких. Они бежали от бомбежек и голода, который убивал не меньше, чем вражеские снаряды. Из блокадного Ленинграда по Дороге жизни через Ладогу их везли в село Никольское Большесельского района, где в бывшем графском особняке находился детский дом.
Этих ребят нужно было окружить вниманием, заботой, согреть человеческим теплом. И ярославцы сделали это, встретили их как родных. С самых первых дней жители окрестных деревень приносили угощение, ухаживали за теми, кто не мог на первых порах ходить, стирали для малышей белье. И ребята постепенно входили в нормальную жизнь. В первое же лето они начали помогать колхозникам. Сажали картофель и овощи, заготавливали сено. Ходили в лес – собирали лекарственные травы, грибы, сушили их. А из ягод вместе со взрослыми варили варенье. Но главным делом для них оставалась учеба, и даже в то трудное время юные ленинградцы помнили об этом.
– Вместе с ленинградцами росла моя дочь Инга, – вспоминала Мария Яковлевна. – И я, честно вам признаюсь, относилась к ним так же, как и к дочери. Они очень нуждались в материнской ласке: ведь только у троих нашлись матери, а двоих разыскали бабушки. Вот почему мы делали все, чтобы ребята не чувствовали себя одинокими. И в этом нам очень помогли бойцы, с которыми у наших подопечных вскоре завязалась переписка.
Мария Яковлевна Быкова, в ту пору директор детского дома № 50, снова и снова перелистывала страницы той самой тетрадки, которая заполнялась у нее на глазах. Она хорошо помнила день, когда была сделана первая запись. Адрес узнали от Лены Смысловой. В одной из воинских частей служила ее сестра.
Она подсказала как-то: «Девочки, бойцы ждут ваших писем». Тогда и было отправлено первое письмо с просьбой начать переписку. Бойцы откликнулись на это предложение. И вот, с фронта идут письма:
«Шлем вам свой красноармейский привет! Вы просите рассказать, как тут у нас. Жизнь наша фронтовая. Не даем покоя проклятому фашисту ни днем, ни ночью. Ходим в разведку, участвуем в боях. Вот и сейчас дописываем это письмо и отправляемся на боевое задание».
«Здравствуйте, дорогие ребята, а также и ваши воспитатели! Получили от вас письмо, за которое благодарим от всей души. И вот решили написать вам. Мы готовимся к решающим боям на нашем фронте. Мы отомстим за вас, ребята, за ваш город Ленинград. Мы, бойцы и командиры, вызываем вас на соревнование. А условия такие: мы будем стараться крепче бить захватчиков, а вы должны хорошо и отлично учиться».
«Привет с фронта от сержанта Савотина Василия Николаевича. Самые лучшие пожелания шлют вам красноармейцы, сражающиеся с немецко-фашистскими палачами за будущую светлую жизнь, за ваше молодое поколение. Прочитал ваше письмо и как будто повидался со своими близкими. Ваши письма, дорогие ребята, поднимают дух и настроение всех наших бойцов. Значит, и вы помогаете нам бить врага».
Но письма ждали не только на фронте. Они были нужны и в ярославском селе Никольском. Они были нужны Жене Ивановой и Вале Шустровой, Насте Хадыкиной и Нине Чернобровой, каждому из тех, кто нашел здесь свой дом. И она, Мария Яковлевна, это отлично понимала и делала все для того, что дружба ребят-ленинградцев и фронтовиков крепла.
О чем же писали ребята своим друзьям на фронт? Они спешили поделиться с солдатами каждой новостью: «Колхоз выделил нам семь гектаров земли, и теперь мы растим на ней свой урожай…», «Поставили спектакль «Тимур и его команда», первыми зрителями стали колхозники…», «Один наш воспитанник ушел на фронт. Его провожали всем детдомом, испекли большой пирог…», «Первая группа ребят вернулась в родной город. Они поступили в ремесленные училища и пишут нам письма из Ленинграда».
Писали об учебе и работе в колхозе, о пионерских сборах и своих учителях. И когда спустя много лет Мария Яковлевна перечитывала эти письма, то снова представляла себе, как светились лица детей от добрых солдатских слов. Сейчас эти ребята сами взрослые люди, у них уже выросли свои дети. Но вряд ли они смогут забыть то суровое военное время и людей, которые щедро поделились с ними всем, что имели сами.
…Она сидела за учительским столом, эта пожилая седая женщина, и неторопливо рассказывала как-то сразу повзрослевшим мальчишкам и девчонкам об их сверстниках военной поры. И хотя эта встреча не была уроком в том привычном смысле, когда вызывают к доске и ставят отметку, все они хорошо понимали, что это был очень важный урок. Урок мужества.
Она была тогда молоденькой учительницей, только-только закончившей институт. И получилось так, что ее первыми воспитанниками стали маленькие ленинградцы. Их было более ста, измученных, больных, потерявших своих близких. Они бежали от бомбежек и голода, который убивал не меньше, чем вражеские снаряды. Из блокадного Ленинграда по Дороге жизни через Ладогу их везли в село Никольское Большесельского района, где в бывшем графском особняке находился детский дом.
Этих ребят нужно было окружить вниманием, заботой, согреть человеческим теплом. И ярославцы сделали это, встретили их как родных. С самых первых дней жители окрестных деревень приносили угощение, ухаживали за теми, кто не мог на первых порах ходить, стирали для малышей белье. И ребята постепенно входили в нормальную жизнь. В первое же лето они начали помогать колхозникам. Сажали картофель и овощи, заготавливали сено. Ходили в лес – собирали лекарственные травы, грибы, сушили их. А из ягод вместе со взрослыми варили варенье. Но главным делом для них оставалась учеба, и даже в то трудное время юные ленинградцы помнили об этом.
– Вместе с ленинградцами росла моя дочь Инга, – вспоминала Мария Яковлевна. – И я, честно вам признаюсь, относилась к ним так же, как и к дочери. Они очень нуждались в материнской ласке: ведь только у троих нашлись матери, а двоих разыскали бабушки. Вот почему мы делали все, чтобы ребята не чувствовали себя одинокими. И в этом нам очень помогли бойцы, с которыми у наших подопечных вскоре завязалась переписка.
Мария Яковлевна Быкова, в ту пору директор детского дома № 50, снова и снова перелистывала страницы той самой тетрадки, которая заполнялась у нее на глазах. Она хорошо помнила день, когда была сделана первая запись. Адрес узнали от Лены Смысловой. В одной из воинских частей служила ее сестра.
Она подсказала как-то: «Девочки, бойцы ждут ваших писем». Тогда и было отправлено первое письмо с просьбой начать переписку. Бойцы откликнулись на это предложение. И вот, с фронта идут письма:
«Шлем вам свой красноармейский привет! Вы просите рассказать, как тут у нас. Жизнь наша фронтовая. Не даем покоя проклятому фашисту ни днем, ни ночью. Ходим в разведку, участвуем в боях. Вот и сейчас дописываем это письмо и отправляемся на боевое задание».
«Здравствуйте, дорогие ребята, а также и ваши воспитатели! Получили от вас письмо, за которое благодарим от всей души. И вот решили написать вам. Мы готовимся к решающим боям на нашем фронте. Мы отомстим за вас, ребята, за ваш город Ленинград. Мы, бойцы и командиры, вызываем вас на соревнование. А условия такие: мы будем стараться крепче бить захватчиков, а вы должны хорошо и отлично учиться».
«Привет с фронта от сержанта Савотина Василия Николаевича. Самые лучшие пожелания шлют вам красноармейцы, сражающиеся с немецко-фашистскими палачами за будущую светлую жизнь, за ваше молодое поколение. Прочитал ваше письмо и как будто повидался со своими близкими. Ваши письма, дорогие ребята, поднимают дух и настроение всех наших бойцов. Значит, и вы помогаете нам бить врага».
Но письма ждали не только на фронте. Они были нужны и в ярославском селе Никольском. Они были нужны Жене Ивановой и Вале Шустровой, Насте Хадыкиной и Нине Чернобровой, каждому из тех, кто нашел здесь свой дом. И она, Мария Яковлевна, это отлично понимала и делала все для того, что дружба ребят-ленинградцев и фронтовиков крепла.
О чем же писали ребята своим друзьям на фронт? Они спешили поделиться с солдатами каждой новостью: «Колхоз выделил нам семь гектаров земли, и теперь мы растим на ней свой урожай…», «Поставили спектакль «Тимур и его команда», первыми зрителями стали колхозники…», «Один наш воспитанник ушел на фронт. Его провожали всем детдомом, испекли большой пирог…», «Первая группа ребят вернулась в родной город. Они поступили в ремесленные училища и пишут нам письма из Ленинграда».
Писали об учебе и работе в колхозе, о пионерских сборах и своих учителях. И когда спустя много лет Мария Яковлевна перечитывала эти письма, то снова представляла себе, как светились лица детей от добрых солдатских слов. Сейчас эти ребята сами взрослые люди, у них уже выросли свои дети. Но вряд ли они смогут забыть то суровое военное время и людей, которые щедро поделились с ними всем, что имели сами.
…Она сидела за учительским столом, эта пожилая седая женщина, и неторопливо рассказывала как-то сразу повзрослевшим мальчишкам и девчонкам об их сверстниках военной поры. И хотя эта встреча не была уроком в том привычном смысле, когда вызывают к доске и ставят отметку, все они хорошо понимали, что это был очень важный урок. Урок мужества.
Письмо, обагренное кровью
У каждого письма своя история. Есть она и у того, которое так и не удалось прочитать ребятам, нашедшим дневник ленинградцев. Письмо это с войны не вернулось, как не вернулся солдат, чье имя значилось на конверте. Но остались другие письма и, собранные воедино, они спустя много лет помогли узнать о людях, судьбы которых так удивительно переплелись.
«…Здравствуй, дорогой папочка! Шлю я Вам свой горячий пионерский привет и желаю всего хорошего в вашей жизни, победы над врагом. Мы получили письмо от Вас и Ваших товарищей и на общем собрании решили с вами соревноваться. Опишите, как вы живете. Ваша дочь Тоня».
«Дорогая дочь Тоня! Передаю тебе свой солдатский боевой привет и лучшие пожелания в твоей будущей жизни. Ты спрашиваешь, не обижаюсь ли я, что ты называешь меня папой? Наоборот: я очень доволен этим, доченька. Потому что когда ты пишешь «дорогой папа», то я с такой радостью читаю эти слова, как и от родной своей дочери Любы».
«Привет от Тони! За слова Ваши большое спасибо. Живу я хорошо и учусь тоже хорошо. О нас тут заботятся. Воспитательница Анечка Попова читает нам книжки и газеты. Нас радуют победы нашей Красной армии. Мы уверены, что вы разобьете врага и мы возвратимся в свой родной Ленинград. Желаю скорей вернуться с победой!»
«Привет с фронта. Письмо твое, дочка, получил, за которое очень благодарю. Будь спокойна, Тоня! Одинока ты не будешь – будут у тебя и папа, и мама. Только учись и слушай своих воспитателей, помогай нам своей учебой, а мы поможем вам на фронте, побыстрей уничтожим фашистов, приедем с победой. И вот тогда, дорогая Тонечка, поговорим. Ты интересуешься, сколько мне лет? Уже 26. Тонечка, ты просишь выслать тебе фотокарточку. Я тебе вышлю. Как только сфотографируюсь. Но прошу тебя выслать и свою. Мне хочется иметь ее на память от дочери. В настоящее время я защищаю город, в котором ты родилась. Идем бить врага…»
Так это письмо и осталось недописанным. Из последнего боя солдат не вернулся. Его хоронили боевые друзья, салютуя автоматными очередями. Из кармана гимнастерки они достали письмо, написанное детским почерком. Стояла подпись – «дочь Тоня». Бойцы знали, что их товарищ решил после войны взять на воспитание девочку-ленинградку, оставшуюся без отца и матери. «Пусть растут вместе с моей Любой,» – говорил он, мечтая о том дне, когда приедет в детдом и скажет: «Вот и вернулся твой отец, Тонечка». Но не довелось солдату сказать этих слов.
А письма с фронта продолжали приходить в Никольское, и ребята без промедления отвечали на них, потому что понимали, сердцем чувствовали, как это нужно солдату, идущему в бой с ненавистным врагом. Был в числе тех, кто вел переписку с маленькими ленинградцами, и муж Марии Яковлевны Истихей Клавдиевич Быков, воевавший в составе одного из подразделений 31-й гвардейской стрелковой дивизии.
– Вспоминая тяжелые годы войны, – говорил он. – Я думаю не только о том грозном оружии, которым мы били врага. Я думаю о не менее важном – о духе наших солдат. В окопах на передовой мы чувствовали кровную связь с теми, кого защищали, и без чьей помощи невозможна была Победа. Вот почему те листки из школьных тетрадей, исписанные детским почерком, были так дороги нам. Я отчетливо вижу лица солдат, получавших письма от детей Ленинграда – взволнованные и счастливые. Ведь у многих их них семьи и дети оставались еще на земле, занятой врагом. А солдатскому сердцу нужна была теплота, ласковое слово. Потому-то так дорожили мои фронтовые товарищи дружбой с ребятами, завязавшейся в годы войны. И письма с обратным адресом «Никольское, детский дом» они хранили в карманах своих гимнастерок и уносили с собой, поднимаясь в атаку.
«…Здравствуй, дорогой папочка! Шлю я Вам свой горячий пионерский привет и желаю всего хорошего в вашей жизни, победы над врагом. Мы получили письмо от Вас и Ваших товарищей и на общем собрании решили с вами соревноваться. Опишите, как вы живете. Ваша дочь Тоня».
«Дорогая дочь Тоня! Передаю тебе свой солдатский боевой привет и лучшие пожелания в твоей будущей жизни. Ты спрашиваешь, не обижаюсь ли я, что ты называешь меня папой? Наоборот: я очень доволен этим, доченька. Потому что когда ты пишешь «дорогой папа», то я с такой радостью читаю эти слова, как и от родной своей дочери Любы».
«Привет от Тони! За слова Ваши большое спасибо. Живу я хорошо и учусь тоже хорошо. О нас тут заботятся. Воспитательница Анечка Попова читает нам книжки и газеты. Нас радуют победы нашей Красной армии. Мы уверены, что вы разобьете врага и мы возвратимся в свой родной Ленинград. Желаю скорей вернуться с победой!»
«Привет с фронта. Письмо твое, дочка, получил, за которое очень благодарю. Будь спокойна, Тоня! Одинока ты не будешь – будут у тебя и папа, и мама. Только учись и слушай своих воспитателей, помогай нам своей учебой, а мы поможем вам на фронте, побыстрей уничтожим фашистов, приедем с победой. И вот тогда, дорогая Тонечка, поговорим. Ты интересуешься, сколько мне лет? Уже 26. Тонечка, ты просишь выслать тебе фотокарточку. Я тебе вышлю. Как только сфотографируюсь. Но прошу тебя выслать и свою. Мне хочется иметь ее на память от дочери. В настоящее время я защищаю город, в котором ты родилась. Идем бить врага…»
Так это письмо и осталось недописанным. Из последнего боя солдат не вернулся. Его хоронили боевые друзья, салютуя автоматными очередями. Из кармана гимнастерки они достали письмо, написанное детским почерком. Стояла подпись – «дочь Тоня». Бойцы знали, что их товарищ решил после войны взять на воспитание девочку-ленинградку, оставшуюся без отца и матери. «Пусть растут вместе с моей Любой,» – говорил он, мечтая о том дне, когда приедет в детдом и скажет: «Вот и вернулся твой отец, Тонечка». Но не довелось солдату сказать этих слов.
А письма с фронта продолжали приходить в Никольское, и ребята без промедления отвечали на них, потому что понимали, сердцем чувствовали, как это нужно солдату, идущему в бой с ненавистным врагом. Был в числе тех, кто вел переписку с маленькими ленинградцами, и муж Марии Яковлевны Истихей Клавдиевич Быков, воевавший в составе одного из подразделений 31-й гвардейской стрелковой дивизии.
– Вспоминая тяжелые годы войны, – говорил он. – Я думаю не только о том грозном оружии, которым мы били врага. Я думаю о не менее важном – о духе наших солдат. В окопах на передовой мы чувствовали кровную связь с теми, кого защищали, и без чьей помощи невозможна была Победа. Вот почему те листки из школьных тетрадей, исписанные детским почерком, были так дороги нам. Я отчетливо вижу лица солдат, получавших письма от детей Ленинграда – взволнованные и счастливые. Ведь у многих их них семьи и дети оставались еще на земле, занятой врагом. А солдатскому сердцу нужна была теплота, ласковое слово. Потому-то так дорожили мои фронтовые товарищи дружбой с ребятами, завязавшейся в годы войны. И письма с обратным адресом «Никольское, детский дом» они хранили в карманах своих гимнастерок и уносили с собой, поднимаясь в атаку.
Песня возвращается в строй
Однажды в детский дом пришло не совсем обычное письмо. В солдатском треугольнике оказались ноты и слова песни. Красноармеец Георгий Семенович Ушаков, сделавший ребятам этот подарок, задорно спрашивал своих юных друзей: «Кто сказал, что надо бросить песню на войне?» Песня и в самом деле согревала бойцов в минуты затишья после боя, напоминала о доме, придавала новые силы.
Ему очень хотелось, чтобы и ребятам тоже пришлась по душе эта песня, в которой были такие сердечные слова: «Нынче у нас передышка, завтра вернемся к боям. Что же твой голос не слышно, друг наш – походный баян?» Ленинградцы быстро разучили песню и очень скоро уже исполняли ее на своих школьных вечерах и пионерских сборах. И в первом же письме на фронт сообщали об этом.
Прошли десятилетия и солдатская песня зазвучала вновь. Теперь ее пели пионеры школы № 10 Ярославля. А разучивали они песню по тем же нотам, что прислал когда-то красноармеец Ушаков.
Ну а как же все-таки попал в руки ребят из десятой школы этот удивительный дневник, ставший бесценным экспонатом школьного музея? Поиск материалов о славном боевом пути 31-й гвардейской стрелковой дивизии, которая формировалась на территории Ярославской области, привел юных следопытов в дом ветерана войны Истихея Клавдиевича Быкова. И когда его жена Мария Яковлевна увидела, как горячо интересуются ребята историей дивизии, достала тетрадь в косую линейку, которую бережно хранила долгие годы. Это и был дневник, который в годы войны вели маленькие ленинградцы.
Ему очень хотелось, чтобы и ребятам тоже пришлась по душе эта песня, в которой были такие сердечные слова: «Нынче у нас передышка, завтра вернемся к боям. Что же твой голос не слышно, друг наш – походный баян?» Ленинградцы быстро разучили песню и очень скоро уже исполняли ее на своих школьных вечерах и пионерских сборах. И в первом же письме на фронт сообщали об этом.
Прошли десятилетия и солдатская песня зазвучала вновь. Теперь ее пели пионеры школы № 10 Ярославля. А разучивали они песню по тем же нотам, что прислал когда-то красноармеец Ушаков.
Ну а как же все-таки попал в руки ребят из десятой школы этот удивительный дневник, ставший бесценным экспонатом школьного музея? Поиск материалов о славном боевом пути 31-й гвардейской стрелковой дивизии, которая формировалась на территории Ярославской области, привел юных следопытов в дом ветерана войны Истихея Клавдиевича Быкова. И когда его жена Мария Яковлевна увидела, как горячо интересуются ребята историей дивизии, достала тетрадь в косую линейку, которую бережно хранила долгие годы. Это и был дневник, который в годы войны вели маленькие ленинградцы.
Мы жили их подвигом!
Я горжусь тем, что в моем архиве сохранилось много публикаций, посвященных Великой Отечественной войне и ее героям – нашим землякам. В те годы, когда я работал на ярославском областном радио, военно-патриотическое воспитание молодежи было одним из ведущих направлений.
Эта работа тогда, в советское время, была поставлена неизмеримо лучше, чем сегодня. Отчасти, наверное, потому, что еще живы были миллионы ветеранов, которые к воспитанию юного поколения относились как к своему главному нравственному долгу. И они для нас, молодых тогда журналистов, были лучшим моральным ориентиром. Мне повезло встречаться с людьми, оставившими свои автографы на стенах рейхстага, с летчиками, моряками, партизанами, с прославленным военачальником дважды Героем Советского Союза генералом армии Павлом Ивановичем Батовым; с его боевым товарищем, великим кинодокументалистом Романом Карменом, создавшим уже в мирное время вместе с американцами выдающуюся документальную двадцатисерийную киноповесть «Неизвестная война».
И я безмерно горжусь тем, что был награжден Почетным знаком Советского комитета ветеранов войны и что под удостоверением к этой награде стоят подписи его тогдашних руководителей Павла Батова и Алексея Маресьева.
Эта работа тогда, в советское время, была поставлена неизмеримо лучше, чем сегодня. Отчасти, наверное, потому, что еще живы были миллионы ветеранов, которые к воспитанию юного поколения относились как к своему главному нравственному долгу. И они для нас, молодых тогда журналистов, были лучшим моральным ориентиром. Мне повезло встречаться с людьми, оставившими свои автографы на стенах рейхстага, с летчиками, моряками, партизанами, с прославленным военачальником дважды Героем Советского Союза генералом армии Павлом Ивановичем Батовым; с его боевым товарищем, великим кинодокументалистом Романом Карменом, создавшим уже в мирное время вместе с американцами выдающуюся документальную двадцатисерийную киноповесть «Неизвестная война».
И я безмерно горжусь тем, что был награжден Почетным знаком Советского комитета ветеранов войны и что под удостоверением к этой награде стоят подписи его тогдашних руководителей Павла Батова и Алексея Маресьева.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)