Как я знал, что все кончено
Люди, которые пережили другие крупные вирусные вспышки - от атипичной пневмонии до лихорадки Эбола до пандемии гриппа 1918 года - на то, каково это, когда жизнь начала возвращаться к нормальной жизни.
Имея в виду эту неопределенность, я обратился к группе людей, которые должны были сделать некоторые из этих расчетов самостоятельно: людям, которые жили в горячих точках болезни в результате других крупных эпидемий и пандемий. Я расспрашивал людей, которые пережили полиомиелит, ОРВИ и другие широко распространенные кризисы в области общественного здравоохранения, о том, как они вспоминают о том, каково было выходить на другую сторону. Это было в основном упражнение в надежде. Мы еще не знаем, как будут выглядеть наши вехи на пути к нормальной жизни, но мы можем увидеть их в чужих историях.
Нет двух одинаковых эпидемий, и это не попытка сравнения эпидемиологии. Несколько человек упомянули, насколько они боятся и обеспокоены сейчас, чем они были во время предыдущих эпидемий. Иногда это было потому, что они были моложе и тогда чувствовали себя более непобедимыми; в других случаях это происходило из-за того, что болезнь прогрессировала по-другому или поражала другую популяцию, или потому что лечение было доступно относительно быстро. Эти интервью были сжаты и отредактированы.
«Одним из моих первых воспоминаний после пандемии были выборы 1920 года. Это было первое, где женщины могли голосовать, и моя мать была так взволнована ».
Нелли Дороти Моррис, 105 лет, о жизни после гриппа 1918 года в Бруклине
Я родился в 1915 году и пережил пандемию гриппа 1918 года в Вильямсбурге. У меня был один брат, который родился пять лет спустя, но в 1918 году я был один с родителями. И они оба заболели. Они лежали в кровати, а я, в 3 года, гулял по дому, и почему-то я этого не понял. Одним из моих первых воспоминаний после пандемии были президентские выборы 1920 года. Это были первые выборы, на которых женщины могли голосовать, и моя мать была так рада возможности проголосовать. У нее были длинные волосы, но она коротко постригла. Она хотела выразить свою независимость. Мне тогда было 5 лет, но я помню, как была счастлива моя мама в тот день.
- Нелли Дороти Моррис, как рассказала ее дочери Холли Фрухтер . В понедельник Моррис умерла от COVID-19 в своем доме престарелых.
Три женщины голосуют на избирательном участке в Нью-Йорке в 1920 году.
Национальная фотокомпания / Библиотека Конгресса / Corbis / VCG via Getty Images
«Они прививали детей в школах. Они пришли в школу и дали им выстрелы и кубики Сабина ».
Маргарет Хинман, 77 лет, которая заразилась полиомиелитом в Монтане в 1953 году
Я самый старший из семи детей, и мне было 11 лет, когда я получил полиомиелит. Мой брат, самый близкий мне по возрасту, Джим, заболел полиомиелитом, и через неделю я была госпитализирована с ним. Врачи в то время полагали, что, вероятно, шесть из семи из нас имели это. Это был август 1953 года. [Джонас] Солк начал свои испытания вакцины в январе 54 года. Я пропустил это всего за несколько месяцев. Я живу с 1953 года инвалидом.
Я лечился с помощью сестры КенниОни использовали нарезанные кусочки старых шерстяных армейских одеял, которые они сделали влажными, нагретыми и обернутыми вокруг конечностей. Воняет. Примерно через неделю изоляции меня перевели в местную больницу. Там должно было быть восемь или десять человек. Мой брат был через зал, и я не мог пойти навестить его. Мать и папа могли войти после того, как я был вне изоляции, но другие мои братья и сестры не могли. Я провел два месяца в местной больнице. Затем мои родители перевели меня в детскую реабилитационную больницу в Хелене, через штат, примерно в 400 милях. Я провел там четыре месяца. Это было доброжелательное оставление. Мои люди не могли попасть туда в гости. С середины августа до Рождества я никогда не видел своих братьев и сестер, кроме как через стеклянное окно моей комнаты, шесть этажей вниз. Они вышли из машины, чтобы помахать, и я их увидел. Я сейчас заплачу.
Каждое лето назад мы говорили об эпидемии полиомиелита и о том, как ее избежать. Они подсчитали количество случаев, я думаю, на национальном и местном уровнях. Летом, так как мы были фермерами в стране, мы практиковали социальное дистанцирование как вопрос жизни. В воскресенье мы ходили в церковь и слышали в местных новостях, что бассейны и общественные ванные комнаты были закрыты. В то время я был в 4-х часах и очень внимательно относился к общественным встречам.
Мои родители позаботились о том, чтобы, когда эти вакцины были готовы, мы их получили. Дети были привиты в школах. Они пришли в школу и дали ученикам выстрелы и кубики Сабина. Это было облегчение. Я знаю, что для моих родителей, для моей общины, для всего мира это было облегчением. Я не помню, чтобы там были какие-то анти-ваксеры. Это означало, что дети не ходили с брекетами или в инвалидных колясках. Там не было людей в железных легких. Это было похоже на то, что с нас сняли груз. Линия темных облаков больше не летала над нами.
«Когда вакцина прибыла, это было почти так, как будто вы включили свет».
Джерри Эппс, 85 лет, который заразился полиомиелитом в Висконсине в 1947 году
Мне было 12 лет. Я посещал однокомнатную загородную школу. Мы были людьми, работающими на ферме, и у нас было мало или ничего на ферме, не было электричества или водопровода. Было несколько случаев полиомиелита [в этом районе], и в то время люди были напуганы до смерти. Был только один врач, и он сказал: «Боюсь, у вашего сына, вероятно, полиомиелит». Он сказал: «Отведите его домой, согрейте его и дайте ему много выпить». Ну, наш дом был холоднее всего на утро, когда погас пожар. Они установили для меня место у печи в столовой, и там я был на январь, февраль и большую часть марта, прежде чем я начал поправляться, с парализованной ногой. В те дни в центральном Висконсине, человек Уоткинс»Продавал продукты с фермы на ферму. Мой папа ругался на линимент Уоткинса. Он горел как ад. Он надел линимент и натянул мою ногу. Он поклялся соседям, что у него не будет калек в доме. Он имел в виду это с любовью, чем кажется. К тому времени, когда наступил май, я уже мог ходить.
Окружные ярмарки были остановлены. Бассейны были закрыты. Все общественные мероприятия будут отменены. Но это изменилось. В некоторые годы интенсивность заболевания была не такой плохой. Джонас Солк начал работать над вакциной в 1952 году, и это заняло три года. Когда вакцина прибыла, это было почти так, как будто вы включили выключатель. Как только программа вакцинации распространилась по всей стране, полиомиелит исчез. Это было чудо. Мои братья были привиты сразу, но я не должен был быть. Почти сразу не было больше новых случаев. Остались те из нас, кто изо всех сил пытался прожить свою жизнь с долговременными последствиями болезни, которые в моем случае были как физическими, так и психологическими.
Страх не знал, как он был передан. Мы знаем, как передается COVID-19, но мы не знали этого о полиомиелите. Так что страх был двойным ударом. В 1940-х годах еще было немало людей, которые видели и видели, как родственники умирали от эпидемии гриппа 1918 года. Тогда мои люди были подростками, и они помнили это. Самое важное, что я узнал из эпидемии полиомиелита, - это быть оптимистом. Слова моего отца звучат в моей голове: «Завтра будет лучший день, а следующий год будет лучшим».
Школьники в О-Клэр, штат Висконсин, в 1955 году, в год, когда вакцина против полиомиелита была впервые распространена среди населения.
Keystone View Company / FPG / Архив фотографий / Getty Images
«Мы подумали:« Хорошо, это прошло ». На самом деле у нас было довольно веселое лето.
Шуай Донг, 35 лет, который был студентом колледжа в Пекине в 2003 году во время вспышки атипичной пневмонииУ меня была руководящая должность, специализирующаяся на «благосостоянии», и до всего этого моя работа заключалась в том, чтобы заставить людей писать поздравительные открытки другим членам группы, организовывать мероприятия и тому подобное. В 2003 году у нас был один термометр для каждого общежития. Вы должны были измерять температуру тела каждое утро, а затем идти в общую комнату, чтобы записать их. Мы не делали каких-либо особых социальных дистанций, но мы были помещены в карантин в кампусе. Вы не могли выходить на улицу более 30 минут за один раз. Каждый раз, когда вы хотели уйти, вы должны были подать заявку на билет. Были одни ворота, через которые вы могли пройти, и они записывали время, когда вы уходили. Мы были действительно послушной толпой. Класс получился супер легким, а тесты - очень легкими.
Я помню, когда это начало отступать. Я помог организовать некоторые мероприятия, и мы подготовили хоровое представление, в котором мы поехали бы во временную больницу, которую Китай построил почти за одну ночь, чтобы лечить пациентов с ОРВИ. Все пациенты во временном госпитале были выписаны, поэтому мы поблагодарили работников здравоохранения за их работу. Мы подумали: «Хорошо, это прошло». На самом деле у нас было довольно веселое лето. Я просто чувствовал: «Мы возвращаемся к следующему учебному году, и занятия снова будут тяжелыми».
«Я все еще чувствую запах дезинфицирующего средства».
Иге Донг (никакого отношения к Шуай), 36 лет, который также был студентом колледжа в Пекине, когда распространялась атипичная пневмония
Я был принят в Университет Гонконга, и мой первоначальный план состоял в том, чтобы остаться в Пекине на год, а затем переехать. Когда вспыхнула SARS, мои родители в Пекине попросили меня поехать в Гонконг раньше, чем я хотел. Был специальный поезд, который шел из Пекина в Гонконг без остановок. Нас было около восьми человек из университета в Гонконг. Я помню, что мы были единственными пассажирами, по крайней мере, в этой машине. Это был июль 2003 года. Но в том же месяце, в годовщину передачи Гонконга, в Гонконге также был самый большой протест за последние годы . Люди шли на улицы, чтобы сделать это. Так что это был знак, что люди знали, что становится лучше.
Ночной клуб на окраине Пекина в июле 2003 года, когда эпидемия атипичной пневмонии стихала.
Getty Images
ТОРС действительно изменил отношение людей к вопросам гигиены. Я до сих пор чувствую запах дезинфицирующего средства. На одной из моих пар джинсов появилось большое яркое пятно, потому что я сидел на стуле в столовой, все еще мокром от дезинфицирующей воды. То же самое было в Гонконге; Куда бы мы ни пошли, мы видели дезинфицирующее средство для рук. В ванной вы видели множество плакатов с иллюстрациями, например, как мыть руки. Было 12 шагов. Я так привык к этому, что, когда я был в Мэриленде в аспирантуре при Джонс Хопкинс, всякий раз, когда я видел дезинфицирующее средство для рук в библиотеке, я использовал его. Это была привычка из Гонконга.
«После нашей первой вечеринки у меня были сомнения по поводу поездки. Это была большая свадьба. Я сказал: «Хорошо, это будет в саду, а люди будут далеко». »
Лорена Бесерра, 40 лет, работавшая на должность президента Фелипе Кальдерона в 2009 году, когда началась вспышка гриппа H1N1 в Мексике
Сначала я не обращал особого внимания. Но президент просил нас посмотреть на цифры, и мы начали понимать, что это большая проблема. Они сразу же закрыли школы и рестораны и начали принимать все эти меры сдерживания. И мы решили начать давать ежедневные пресс-конференции
Моя семья собирала брошенных кошек для гуманного животного общества. Был один молодой здоровый доктор, с которым мы часто имели дело. Моя мама позвонила ему и сказала: «Это последний раз, когда я прихожу». Эпидемия гриппа H1N1 только началась. Десять дней спустя я хотел поговорить с ним, чтобы узнать, нужна ли им помощь с кошками. Они сказали мне, что он умер. Я был так потрясен. Это был поворотный момент для меня.
Мы начали делать тысячи тестов в день, потому что думали, что это самое главное, чтобы иметь полное представление о том, с чем мы имеем дело. Внутри офиса мы могли сказать, что это отступало, когда мы начали видеть больше разделения между смертями. У нас больше не было 30 смертей каждый день. Мы начали видеть, что было достаточно Тамифлю, [который во многих случаях уменьшал продолжительность симптомов]. Мы решили прекратить ежедневные брифинги из министерства здравоохранения.
В Мексике мы говорим привет, целуя в щеку. Я помню, как говорил: «Это когда-нибудь вернется?» Я ходил в спортзал, и они закрывали спортзал. Но когда я вернулся в середине июня, один из людей, которые ходили туда, вышел и сказал привет с поцелуем. Я задохнулся, а потом понял, что опасности нет. Для меня я подумал: «Может быть, все возвращается к нормальной жизни». Мы довольно быстро забыли. Следующие две недели все было кончено. Мы снова собирались на вечеринки.
Мехико в ноябре 2009 года, после того как вакцина против гриппа H1N1 стала широко доступной.
Eye Ubiquitous / Универсальная группа изображений с помощью Getty Images
Наша первая вечеринка, у меня были сомнения по поводу поездки. Это была большая свадьба. Я сказал: «Хорошо, это будет в саду, а люди будут далеко». Вы узнаете, что все становится лучше, когда вы начнете вести свою повседневную жизнь без такого уровня самосознания. Ты хватаешь что-то, и ты не боишься схватить это, и тебе не нужно бежать и мыть руки. Это когда вы начинаете доверять тому, что делаете каждый день, не думая: «Может, это заразит меня». Это позволяет камердинеру взять вашу машину, а затем просто забрать ее и принести домой вместо того, чтобы вымыть ее и попросить камердинера надеть перчатки. Когда вы начнете терять это чувство уязвимости, вы поймете, что оно начинает закончиться.
«Как только они смогли проследить контакты, люди стали намного увереннее».
Джорджина Рамсей, 30 лет, которая была исследователем в Демократической Республике Конго в 2019 году во время эпидемии Эболы
Когда я прибыл, у меня было периферийное осознание Эболы, но только когда зона заражения была расширена, она взорвалась как проблема. Ночью у вас были новые протоколы для входа в общественные здания и больницы, а также ограничение на въезд и выезд людей из общественных мест. Вы не смогли войти в эти помещения, не войдя в хлорную ванну. Они установили пластиковый лоток с хлором для дезинфекции вашей обуви. Было принудительное мытье рук с помощью хлора, которое выходило за пределы общественных зданий и больницы у каждого входа. Охранник не впустит вас, если вы не сделаете мытье рук и хлора. Но бизнес не закрывался, и люди не переставали его опекать.
Демократическая Республика Конго действительно хорошо справилась с ситуацией с Эболой, особенно с учетом того, что произошло в Западной Африке несколько лет назад. В основном это были местные усилия. [ Вспышка прекратилась до того, как Рамсей ушел, но в Конго недавно было зарегистрировано несколько новых случаев.] Главное, что происходило, это отслеживание контактов. По сути, каждый отдельный случай можно проследить по восьми различным контактам для каждого человека. Было несколько дней закрытия границы между Руандой и Конго, но как только они смогли проследить контакты, они могли бы открыть границу и сделать ее намного более свободной. Люди просто стали более уверенными. Они также прекратили поездки между сельскими районами, которые пострадали больше всего, и городскими районами. Как только эти меры были введены в действие и строго соблюдены, люди, которые жили в более плотном районе, вздохнули с облегчением, как: «О, теперь это управляемо. Это под контролем ».
Поддержи нашу независимую журналистику
Такие читатели, как вы, делают нашу работу возможной. Помогите нам продолжать предоставлять репортажи, комментарии и критику, которых вы не найдете больше нигде.
Комментариев нет:
Отправить комментарий