29.08.2012
Ученый, толкиенист Николя Бонналь рассуждает о современной Франции и ее культурном упадке. Гарри Поттер, видеоигры, порнография, вырождение пристойного поведения, переделка внешнего облика личности (татуировки, пирсинги), бум оккультизма — у нас все есть для подтверждения того, что "демократическая тирания сберегает тела, чтобы завладеть душами".
Друзья из России попросили меня высказать мнение относительно состояния христианства во Франции. Я колеблюсь говорить о христианстве во Франции, однако я все-таки в течение долгих лет писал для католической прессы, довольно сильно отмеченной традицией и отказом от современности — да, именно так! Многие члены этого братства имеют многодетные семьи, и у них на то есть весомые причины. Семья — это единственное в своем роде Государство, которое творит и любит своих граждан, как-то говорил Честертон, а я сам полагаю, что христианская семья — это последнее царство свободы и настоящей жизни (в смысле даже самого А. Рембо) в постгуманном мире, набальзамированном культурой мертвых в саркофаге вечной праздности.
Состояние христианства во Франции… Я нахожу его отвратительно гадким, поэтому я прошу у моих друзей позволения говорить о нем. Некоторые (таких я знаю) найдут, что я преувеличиваю. Они скажут, что все идет к лучшему с количеством рукоположенных священников — в тридцать раз меньшим, чем…. во время Реставрации (до 1830). Во Франции осталось около 400 тысяч практикующих католиков, из которых приличное число читает газету "la Croix" — один из старых столпов, поддерживаемых системой. Потому как немалое число журналистов-христиан предпочли карьеру на телевидении месту в раю! И сегодня они являются иллюстрацией тому, что журналист-редактор Клод Амбер еще десять лет назад называл "искушением страуса". Процитирую его слова:
"Пред закатом христианства — искушение страуса, назовем это уклончивостью что ли, которое давит на два противоположных края. С одной стороны — атеисты, агностики… с другой — христиане, что неоднократно спорят о его важности, … они поднимают на смех "клише упадка", они скорее доверяют вечному упорству Церкви с ее бесстрашным папой и мессианским возрождением послания христианства".
Всякий поверит во что захочет. Когда мы начинаем поднимать что-то на смех, это значит, что мы пристали к лагерю победителей, а лагерь победителей — это атеисты. В любом случае, пессимист — это несчастный дурак, а оптимист — это дурак счастливый, писал Бернанос, автор великого памфлета о Большом Страхе благонамеренных, в котором говорится о вещах, касающихся присоединения к современному образу мышления и жизни объемного католического блока. Блок этот по трусости, и малодушию, по своей приверженности к буржуазным вкусам или, как бы сказали, по своему фарисейству пришел присесть за праздничный стол науки, техники и телевизионной велеречивости. Католический буржуа посчитал себя приглашенным в "иудео-какой-то" американский мир, однако это такой мир, в котором больше не говорят о Христе (ищите, и вы увидите!), но о Боге, исполненном материальных обещаний. Взгляните, что сказал Маркс: "Бог практической потребности и эгоизма — это деньги!".
В католицизм я пришел благодаря пути и воззванию христианских полемистов таких, как уже названый Бернанос, а также Леон Блуа и гениальный англичанин Честертон, говоривший, что идеи современности — это бывшие христианские идеи, которые сошли с ума. Хнычущий христианин-гуманитарий или христианин сытый и довольный для меня не являют собой ничего нового. Такой тип возмущал уже моих прославленных предшественников. Внутреннее истощение христианства во Франции — явление довольно давнее, ему уже более трехсот лет, но оно стало набирать скорость после великих послевоенных преобразований.
Комментариев нет:
Отправить комментарий