Там, где жил Том Сойер

Французский монах Луи Эннепен был одним из первых европейцев, ступивших на западный берег Миссисипи. Вместе с грабительской экспедицией, возглавляемой воинственным землепроходцем Ла Салем, он проделал долгий путь по озерам и рекам и ступил на землю по ту сторону великой реки. Многие участники этого похода, цель которого была проложить путь на незнакомый дикий Запад, погибли — одних унесли болезни, другие были убиты в стычках с туземцами, третьи, в том числе и главарь Ла Саль, пали от руки своих же взбунтовавшихся спутников. Святому отцу повезло, он благополучно добрался до Франции и здесь в конце XVII столетия издал свой рассказ о путешествии по Миссисипи.

Более ста лет спустя, в начале прошлого века, на берегу Миссисипи, где потом вырастет небольшая деревенька Ганнибал, было еще пустынно. В девственных лесах, подступавших к самой воде, во множестве водились хищные звери и дичь, и стук топора не оглашал окрестности. Иногда, словно из?под земли в прибрежных зарослях вырастала фигура индейца, с тревогой вглядывающегося на восток. Оттуда тропою войны шли белые колонизаторы, неся разорение и гибель туземным племенам.

Поначалу в местечке Ганнибал, возникшем на западном берегу великой реки, ютилось всего несколько семей. Тридцать человек жили в постоянной опасности на самой линии соприкосновения с индейцами, за что жителей поселка называли «сторожевыми псами». Но вот заброшенный уголок на реке ожил — в поисках работы и наживы в Ганнибал потекли новые поселенцы. В чащах застучали топоры, засвистели пилы. Река, служившая средством сообщения, благоприятствовала торговле, была кормилицей и источником существования для многих. Поселок быстро рос. В 1839 году его население составляло уже тысячу человек. В этом же году в Ганнибал перебрался на жительство и Джон Клеманс с семьей. Его старшему сыну Сэмюэлю было в то время четыре года.

Тринадцать лет прожил Сэмюэл в городке на Миссисипи, здесь прошло его детство, отсюда семнадцатилетним юношей он ушел бродить по дорогам Америки. Однажды, спустя годы, он навестил родные края. К тому времени босоногий, никогда не унывающий мальчишка Сэмюэл Клеманс из отчаянного озорника превратился в прославленного писателя, известного под псевдонимом Марк Твен. А сонный городок на великой реке стал источником тех жизненных впечатлений, которые питали его творчество. Из детских воспоминаний на страницы произведений Марка Твена перейдут многие обитатели Ганнибала, послужившие прообразами героев его книг.

В наши дни город Ганнибал пользуется широкой известностью. Сюда ежегодно съезжается множество туристов, они — одна из главных статей городского дохода. Что же их сюда привлекает? Чем примечателен маленький старый городок?

Его известность идет не от автомобильных заводов, как, скажем, известность Детройта, и не от гигантских боен и засилья гангстеров — «гордости» Чикаго. Здесь нет огромных мостов — достопримечательности Сан–Франциско, тут не увидишь ярмарки кинозвезд, как в Голливуде. Ганнибал знаменит особой славой — это родина прообраза литературного героя.

Многие юные читатели искренне верят в то, что неутомимый на выдумки и проказы Том Сойер — реальная фигура и что удивительные приключения, случившиеся с ним, происходили на самом деле. Слово и на этот раз, как неоднократно бывало в истории литературы, сотворило чудо. Герой повести Марка Твена «Приключения Тома Сойера» сошел со страниц книги в мир, зажил самостоятельной жизнью. В чем секрет такого успеха писателя? Благодаря чему веселый и озорной мальчуган Том — любимец ребят всего мира, превратился в их сознании из персонажа литературного произведения в реальную личность? Ответ на это дают слова самого писателя, сказавшего однажды, что «большинство приключений, описанных в этой книге, происходило взаправду». Том Сойер создан воображением писателя, но материалом для повести послужили подлинные события. Был городок на большой реке, был и маленький мечтатель, который хотел, подобно его любимому герою Робину Гуду, быть лучше и благороднее всех на земле. Правда, описанный в повести город Сент–Питерсберг на самом деле имеет другое название, так же, как и имя прототипа всемирно известного литературного персонажа было иным.

Захудалый Сент–Питерсберг напоминает утопавший в зелени белый городишко Ганнибал. На его улочках сорванец Сэм Клеманс воевал с соседскими ребятами, совершал «набеги» на чужие сады, слонялся по берегу реки, ловил рыбу, купался — одним словом, жил, как все подобные ему мальчишки. Больше всего он любил бывать на пристани — самом бойком месте города. Здесь останавливались сновавшие по реке пароходы, на берег спускались загорелые лоцманы, труд которых казался Сэму таким романтичным. Он часами просиживал на пристани, бродил по ее брусчатке, отполированной подошвами босых ног, вслушивался в манящие удары пароходного колокола. Или наблюдал за печальными лицами негров, ожидавших парохода, который должен был доставить их на хлопковые плантации Юга… К пристани выходили почти все улицы городка. На одной из них, в двух кварталах от реки, жило семейство Клемансов. Сегодня самый известный адрес в Ганнибале — Хилл–стрит, 206, — дом, где провел детские годы великий американский писатель.

Конечно, ныне Хилл–стрит имеет несколько другой вид, чем сто лет назад. Так же, как и старая пристань. Она давно отслужила свой век, и щели между брусчаткой заросли травой. Только сохранившееся до сих пор железное кольцо, вделанное в камни, которое некогда служило для причала судов, напоминает о минувшем. Уже взрослым побывав в родных местах, Марк Твен с грустью писал, что «все переменилось в Ганнибале», и дом на Хилл–стрит показался ему совсем небольшим.

В 1937 году, спустя двадцать семь лет после смерти писателя, здесь был открыт музей Марка Твена. К старому зданию пристроили флигель, где разместили экспонаты — письма, фотографии, личные вещи писателя, издания его произведений на многих языках. До этого существовал так называемый временный музей, организованный к празднованию столетия со дня рождения Марка Твена, но выглядел этот музей жалко. Во время своего путешествия по Америке советские писатели И. Ильф и Е. Петров побывали в Ганнибале. Музей не произвел на них впечатления, ибо был собран, как они рассказывали в «Одноэтажной Америке», кое?как и особенного интереса не вызывал. Писатели еще застали в живых двух старушек, ютившихся в доме, — дальних родственниц семьи Клемансов. В двух тесных и пыльных комнатах первого этажа стояли кресла с вылезшими наружу пружинами и трясущиеся столбики с фотографиями.

С благоговением показали им кресло, где будто бы любила сидеть тетя Полли, и окошко, в которое выскочил кот Питер после того, как Том Сойер дал ему касторки, и, наконец, стол, вокруг которого сидела вся семья, когда все думали, что Том утонул, а он в это время стоял рядом и подслушивал.

Атмосфера подлинности того, о чем рассказано Марком Твеном в «Томе Сойере», всячески культивируется в городе — ведь это обеспечивает приток туристов. И сегодня в доме, восстановленном в том виде, какой он имел раньше, показывают «спальню Тома Сойера», существует и знаменитый «забор Тома Сойера» — точная копия того, что когда?то стоял на этом месте, и который так ловко и быстро с помощью других ребят выкрасил хитрец Том к удивлению тети Полли. Обо всем этом можно прочитать на специальной доске, прикрепленной к «уникальному» забору.

Этот уголок на Хилл–стрит сохранился в нетронутом виде, словно время остановилось сто лет назад и ничто в мире не изменилось. Улица в этом месте выглядит сегодня патриархальным островком старой Америки. Когда?то на этой, в прошлом незамощенной улице, среди ватаги босых ребят будущий писатель повстречал прототипов своих героев.

Существовал ли похожий на Тома Сойера паренек? Автор отвечал на это утвердительно. Но кто именно из ганнибальских мальчишек выведен в повести под этим именем? Такой же, как и Сэм Клеманс, заводила Уилл Боуэн, Норвал Брэйди или Джон Бриггс? Все четверо были неразлучными приятелями и неизменными участниками игр в пиратов и «благородных» разбойников, в справедливого Робина Гуда. Ни один из них в отдельности не являлся прообразом твеновского героя. Моделью для Тома послужили несколько ребят, точнее говоря, «в нем объединились черты трех моих знакомых мальчишек», — говорил Марк Твен. Кто же были эти трое? Во–первых, сам автор, затем его ровесник и школьный товарищ Уилл Боуэн и, наконец, хорошо известный в Ганнибале мальчуган из соседнего штата Иллинойс по имени Томас Сойер Спиви — большой проказник и сорвиголова. Том Сойер — образ собирательный и является, как говорил сам писатель, «сложной архитектурной конструкцией», созданной по законам реалистической типизации. Не случайно Марк Твен назвал своего героя таким обычным и распространенным именем. По его словам, «Том Сойер» — имя «одно из самых обыкновенных — именно такое, какое шло этому мальчику даже по тому, как оно звучало».

…На противоположной стороне от музея Марка Твена на Хилл–стрит есть еще одно здание, сохранившееся от тех времен. Это дом с садом, описанный в повести, где обитало «прелестное голубоглазое существо с золотистыми волосами, заплетенными в две длинных косы» — девочка, которую в книге зовут Бекки Течер. Все было точно так и в действительности. За исключением имени. В жизни девочку звали Лаура Хокинс. Но дом, где она жила, до сих пор называют «дом Бекки Течер», а в его нижнем этаже расположена книжная лавка, на вывеске которой можно прочитать: «Книжный магазин Бекки Течер».

Это не единственный пример. Имена героев повести, как и имя ее автора, попадаются в городе буквально на каждом шагу. Реклама призывает посетить магазин Марка Твена, поселиться в отеле Марка Твена, покупать ювелирные изделия только фирмы Марка Твена. Его именем названы закусочные и кондитерские, типография, товары различных компаний. Кроме книжного магазина «Бекки Течер», есть кинотеатр «Том Сойер» и бар «Гек Финн», мотель «Индеец Джо». В городе даже нашелся «личный знакомый» Марка Твена, который будто бы видел его однажды в далеком детстве. Это не смутило владельца ресторана, оборудованного в старом колесном пароходе. И он с успехом использовал этого «очевидца» в качестве приманки к своему заведению. Словом, эксплуатируя имя великого писателя и его героев, местные дельцы наживают неплохие барыши.

В старом же Ганнибале, вспоминал Марк Твен, все были бедны. Но бедняком из бедных был «романтический бродяга» Том Блэнкеншип. Он был неграмотный, чумазый и голодный, сердце же у него было золотое. Писатель увековечил его в своей книге. Юный пария Гек Финн — «точный портрет Тома Блэнкеншипа». Он жил в полуразрушенной лачуге, голодал, ходил в лохмотьях, часто ночевал под открытым небом. Но чувствовал себя сыном свободной Миссисипи и гордо заявлял, что презирает «гнусные и душные дома».

Образу маленького оборвыша суждено было прожить трудную «жизнь» в литературе. Он оказался нежелательным в современной Америке. Особенно ненавистен для охранителей буржуазной морали стал Гек из другого произведения Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна», где рассказано о его дальнейших похождениях. Эту «крамольную книгу» не раз изымали с полок библиотек, ее запрещали, реакционная критика пыталась всячески принизить ее художественное значение. Почему бедняк Гек так ненавистен капиталистической Америке? Да потому, что бездомный бродяга Гек в нравственном отношении выше многих «добропорядочных» буржуа, что он осмелился быть другом негра, что он атеист и бунтарь.

В дни литературного юбилея — семидесятилетия Гекльберри Финна, английская газета «Дейли уоркер» писала, что так же, как и герой Марка Твена, который должен был выбрать между честностью и предательством, в наши дни должны были сделать это многие американцы. «Гекльберри Финн избрал честный путь борьбы: он не предал своего товарища негра Джима, не предал американскую демократию. Он не донес на него, как того требовал «закон» и «приличия». Гекльберри Финн, — писала газета, — решил расовый вопрос так, как его должна решать демократическая Америка»…

И до сих пор герой Марка Твена — одна из одиозных фигур в американской литературе. Гека Финна и поныне все еще преследуют за то, что он якобы оказывает «опасное влияние на молодежь».

Во время разгула в США маккартизма реакционеры обрушились с нападками и на Марка Твена. Можно ли считать его лояльным автором? — задавали вопрос молодчики из комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Газета «Нью–Йорк пост», подпевая мракобесам, заявляла, что всем известно о том, что Сэмюэл Клеманс в течение многих лет скрывался под другим именем и что государственному департаменту не потребуется много времени, чтобы принять решение, «ибо хорошо известно также, что Гекльберри Финн и Том Сойер были парочкой молодых красных». В своем «патриотическом» рвении газетчики готовы были, по–видимому, ринуться на поиски марктвеновских смутьянов и доставить их пред грозны очи сенатора Маккарти.

…Как и герой повести, мальчишка Сэм Клеманс хотел стать клоуном, мечтал совершать подвиги и никогда не обижать бедных. Во главе ватаги «властелинов рек» и «рыцарей прерий» «черный мститель испанских морей» отправлялся к заросшему густым кустарником холму, у подножия которого раскинулся городок. В прошлом эта гора, «которую видно было отовсюду», называлась холмом Холидей — по имени «владелицы единственного барского дома во всем городе». В повести место это получило название Кардифской горы, а хозяйка дома, расположенного на вершине холма, — имя вдовы Дуглас. Здесь в зарослях Сэм и его товарищи проводили большую часть времени. Сюда на окно дома миссис Холидей по ночам устремляли свой взор капитаны пароходов — лампа в окне служила им ориентиром. В наши дни лампу заменил маяк. Он был торжественно открыт на вершине холма в столетнюю годовщину со дня рождения Марка Твена в 1935 году. Огонь для маяка был зажжен президентом Рузвельтом в Вашингтоне и доставлен в Ганнибал специальным курьером. А у подножия холма, если въезжать в город через мост имени Марка Твена, нельзя не заметить двух мальчишек, спускающихся по склону. Это Том и Гек, босые, вооруженные палками, они о чем?то оживленно болтают — должно быть обсуждают очередное приключение, а может быть, задумывают какую?нибудь новую игру. Памятник двум литературным персонажам, героям книги, известной во всем мире, был установлен в 1926 году.

За холмом, в парке, высится еще один монумент. На берегу Миссисипи, лицом к реке, на шоссе стоит скульптура Марка Твена. Сюда считает своим долгом прийти всякий, кто приезжает в Ганнибал. Каждый стремится побывать и в «пещере Тома Сойера».

Об этом страшном месте ходило много легенд. Когда?то там будто бы скрывались разбойники, потом была станция так называемой «подпольной дороги», по которой тайно переправляли негров с рабовладельческого Юга на Север. Скрытый под землей лабиринт, тянувшийся на много миль, называли пещерой Макдоуэлла. В книге Марк Твен дал пещере созвучное название — «пещера Магдугала». Со временем подземный сталактитовый город закупил какой?то делец, он провел сюда электричество и до сих пор делает неплохой бизнес, собирая с доверчивых туристов мзду за вход.

Ганнибальские мальчишки хорошо знали, что шутки с лабиринтом опасны: в нем нетрудно было заблудиться кому угодно, даже летучей мыши. Юный Сэм Клеманс имел возможность сам убедиться в этом. Вместе с юной попутчицей он однажды сбился с пути, «и наша последняя свеча догорела почти дотла, когда мы завидели вдали, за поворотом, огоньки разыскивающего нас отряда», — вспоминал позже Марк Твен. Этот подлинный случай описан в повести, как и история с «индейцем Джо», — персонажем, имевшим вполне реального прототипа в Ганнибале. Его фотография, сделанная в 1921 году, когда ему было сто лет, украшает стены музея на Хилл–стрит. «Индеец Джо» в самом деле чуть не погиб как?то в пещере. От голодной смерти его спасло лишь то, что он питался летучими мышами, водившимися там в огромном количестве. Об этом пострадавший, по словам Марка Твена, рассказывал ему лично. В книге же, признавался автор, он заморил его до смерти «единственно в интересах искусства». В действительности прототип «индейца Джо» благополучно скончался в своем родном городе и никогда ничем особенно не походил на кровожадного убийцу, описанного в повести. Это не мешает местным гидам при входе в пещеру говорить туристам: «Индеец Джо умер и похоронен как раз там, где вы сейчас стоите».

В отличие от пещеры, привлекавшей своей таинственностью, остров Джексон манил ребят тем, что здесь они могли купаться голышом, а потом загорать на солнце. Или воображать себя пиратами, питаться черепашьими яйцами и свежей рыбой. Тут можно было вести привольную жизнь и делать то, что тебе хочется. В то время этот клочок земли посередине реки был известен как остров Глескок. Книжное название «Джексон» перешло со страниц повести в жизнь и сохраняется за этим местом и поныне.

Однажды Марк Твен посетил город своего детства. Он намерен был заняться дальнейшей судьбой своих героев и «посмотреть, что за люди из них вышли».

Ганнибал сильно изменился. Изменились и друзья детства. Некоторые из них так и прожили всю свою жизнь в городке на Миссисипи. «Большинство героев этой книги, — говорил Марк Твен, — здравствуют и посейчас». Эти слова были написаны, когда жила еще мать писателя, послужившая прообразом тети Полли. Не повезло в этом смысле только младшему брату писателя Генри, с которого списан образ Сида, — он погиб во время катастрофы на пароходе.

Знаменитого писателя в городе его детства приветствовали старые знакомые, ставшие почетными горожанами, — Джон Бриггс (в повести Джо Гарпер) и Лаура Хокинс. С той, кто послужил прототипом Бекки Течер, писатель встретился еще раз в последние годы жизни. В письме, относящемся к этому времени, он сообщал, что к нему приезжает, чтобы повидаться с ним, его «первая любовь». Сохранилась фотография, запечатлевшая эту встречу двух пожилых людей, под ней трогательная подпись: «Том Сойер и Бекки Течер». Лаура Хокинс намного пережила Марка Твена. Она заведовала городским приютом для сирот в Ганнибале, дожила до преклонных лет и умерла сравнительно недавно — в 1928 году.

О судьбе Тома Блэнкеншипа известно, что он стал судьей в одном из поселков на севере страны. Уже в старости Марк Твен встретился и с Томасом Сойером Спиви, который был фермером. Умер он в 1938 году.

В записках Марка Твена есть строчки о том, какими он хотел изобразить своих героев в старости. После долгих странствий Том, Гек и Бекки встречаются в родном городке. Жизнь их сложилась неудачно. Все, что они любили, все, что считали прекрасным, — ничего этого уже нет…

Марку Твену не пришлось осуществить свой замысел и рассказать о последних годах жизни маленьких сорванцов из Сент–Питерсберга. Они остались в нашей памяти вечно молодыми, какими изобразил их великий американский писатель на страницах своей замечательной повести.